Канун - Страница 28


К оглавлению

28

— Въ безвоздушномъ пространствѣ? — съ усмѣшкой спросилъ Левъ Александровичъ.

— Ну, полноте, полноте… Это надо понимать иносказательно, — промолвилъ Ѳедоръ Власьевичъ. — До свиданія, голубчикъ, забудьте мои мрачныя мысли.

Онъ пожалъ руку Льва Александровича и ушелъ, нисколько не шатаясь, хотя въ лицѣ его была замѣтна какая-то отяжелѣлость.

IX

Въ первую минуту Левъ Александровичъ пожалѣлъ о томъ, что Ножанскій такъ внезапно прекратилъ свои изліянія, но потомъ, подумавши, онъ даже былъ радъ этому.

Самъ онъ былъ не изъ тѣхъ, что способны поддаться настроенію и подъ его вліяніемъ измѣнить важное рѣшеніе. Свое рѣшенье онъ выносилъ въ головѣ въ продолженіе нѣсколькихъ мѣсяцевъ. Онъ взвѣсилъ всѣ шансы, и если сдѣлалъ шагъ, то исключительно на свой страхъ. Опираться на кого бы то ни было, а тѣмъ болѣе на Ножанскаго, онъ и не думалъ.

Но ему стало вдругъ непріятно сознаніе, что человѣкъ, вызвавшій его къ этому важному шагу, находится въ такомъ упадкѣ. Ему просто было физически непріятно это зрѣлище, и потому, когда Ножанскій ушелъ, онъ почувствовалъ какъ бы облегченіе.

Онъ расплатился въ ресторанѣ и вышелъ на улицу. Погода въ этотъ день улучшилась и было даже что-то похожее на весну. На небѣ плыло солнце, правда, какое-то чуть теплое, непохожее на то яркое пламенное солнце, которое онъ оставилъ на югѣ. Но все же было пріятно послѣ долгаго утомительнаго завтрака, къ тому же испорченнаго мрачной исповѣдью Ножанскаго, пройтись по Невскому.

Проспектъ былъ запруженъ праздничной публикой, которая медленно двигалась сплошной стѣной, наслаждаясь солнцемъ.

Левъ Александровичъ прошелъ пѣшкомъ почти до Николаевскаго вокзала, а здѣсь почувствовалъ утомленіе и вернулся къ себѣ въ гостинницу на извозчикѣ.

Дома онъ тотчасъ же сѣлъ за письменный столъ и принялся писать письмо Натальѣ Валентиновнѣ. Это была его манера: когда онъ хотѣлъ получше разобраться въ своихъ ощущеніяхъ, онъ старался это сдѣлать для другого, въ письмѣ.

«Для другого мы все дѣлаемъ чище и аккуратнѣй, чѣмъ для себя, говорилъ онъ. — Отъ себя мы гораздо больше скрываемъ, чѣмъ отъ друзей».

Онъ писалъ:

...

«Милый другъ, никого еще не видалъ и ничего не знаю, кромѣ Ножанскаго, но за то Ножанскаго видѣлъ черезчуръ много. Какъ-то сразу онъ показалъ мнѣ себя и налицо и наизнанку.

Вотъ утѣшительное впечатлѣніе: мнѣ не надо убивать для того, чтобы, какъ говорилось въ старыхъ романахъ, перешагнуть черезъ его трупъ, — онъ уже трупъ. Прежде это былъ словесникъ, въ рѣчахъ котораго былъ все-таки здоровый пафосъ — теперь болтунъ, говорящій начала и концы своихъ прежнихъ рѣчей и позабывшій середину, то-есть самую суть. Но вотъ важное заблужденіе: меня призвалъ онъ, чтобы впустить воздухъ въ «безвоздушное пространство». Такъ онъ опредѣляетъ сферу моихъ будущихъ дѣйствій. Но какъ ты думаешь, что же будетъ послѣ того, когда будетъ пущенъ воздухъ въ безвоздушное пространство? Тогда онъ заработаетъ своими крыльями и полетитъ въ высь.

Вотъ заблужденіе, которому вовсе не слѣдовало бы рождаться на свѣтъ. Я еще не видѣлъ этого «безвоздушнаго пространства»; догадываюсь, однако, что опредѣленіе это произвольно. Не безвоздушное оно, а плохой въ немъ воздухъ и надо впуститъ туда свѣжаго воздуха. Но если ужъ мнѣ суждено это сдѣлать — а на это я поднялся и иду — то работать крыльями и летѣть ввысь придется тамъ не ему. Да и работать-то нечѣмъ. Крылья у него висятъ, какъ у подстрѣленной птицы.

Завтра иду въ министерство и, должно быть, не одинъ день придется представляться и визитировать.

Но сегодня у меня много времени и я обсуждаю странный вопросъ, который тебѣ, другъ мой, покажется мелкимъ въ моемъ положеніи.

Ножанскій сказалъ мнѣ о казенной квартирѣ. И въ тотъ моментъ у меня явилась мысль: не пойду я жить въ казенную квартиру. Лучше устроимся мы въ своей.

Но когда я хорошенько объ этомъ подумалъ, то рѣшилъ наоборотъ: нѣтъ, именно возьму казенную квартиру. Помнишь нашъ разговоръ съ тобой, когда ты боялась, что нашъ союзъ создастъ мигѣ враговъ и противодѣйствіе.

Такъ что-же, вотъ и отлично! Я хочу бороться. Побольше враговъ, потому что это не значитъ, что количество враговъ увеличилось, а значитъ только, что тайные враги сдѣлались явными.

Враговъ у меня и сейчасъ безконечное множество. Тамъ, «въ безвоздушномъ пространствѣ», всѣ мнѣ враги уже по одному тому, что я пришелъ извнѣ, пришелъ изъ подъ небеснаго свода, гдѣ много воздуха и солнца.

Но они, по всей вѣроятности, будутъ довольно долго имѣть дружескія физіономіи и тихонько подстерегать мои ошибки. Такъ нужно раздражить ихъ, чтобы они противъ воли заскрипѣли зубами. Вотъ по этому скрипу я ихъ и узнаю.

Да, казенная квартира. Мы въ ней устроимся, какъ хотимъ, и это-же будетъ объявлено святотатствомъ, оскорбленіемъ святыни. Помилуй Богъ, въ зданіи, окрашенномъ въ казенной цвѣтъ — нелегальный бракъ.

Ты скажешь: бравирую. Да, но не съ моимъ характеромъ бравировать безъ цѣли. Нѣтъ, сразу, съ перваго шага я хочу твердо и рѣшительно отвоевать себѣ независимое положеніе. Ужъ если я поднялся, такъ не затѣмъ, чтобы кому-нибудь подыгрывать и подъ кого бы-то ни было поддѣлываться, а еще менѣе для кого бы-то ни было расчищать почву.

Я ѣзживалъ въ клубъ, но рѣдко садился играть. Но ужъ если садился, то только въ большую игру. И знаешь ли, милый другъ, отлично это помню: я всегда выигрывалъ.

Нѣжно цѣлую милыя ручки и, вѣрь мнѣ, уже давно скучаю по нимъ. Передай мой дружескій привѣтъ Максиму Павловичу и завѣтъ благоразумія безумному Володѣ. Скажи ему, что, если онъ захочетъ серьезно и благородно работать, то здѣсь у «меня» онъ найдетъ для этого и мѣсто и дѣло. Горячіе сотрудники мнѣ будутъ нужны до зарѣзу. Корещенскому скажи, чтобы онъ былъ каждую минуту готовъ, а къ чему — спроси его, онъ все разскажетъ».

28