Канун - Страница 40


К оглавлению

40

— Почему же? — спросилъ Стронскій.

— Потому, что я не согласенъ съ вашими основными принципами. Я держусь какъ разъ противоположнаго мнѣнія.

И онъ впродолженіе почти часа развивалъ свою точку зрѣнія.

— Если вы не согласны со мной, Иванъ Александровичъ, то я предоставляю вамъ убѣдитъ меня.

— За это я не берусь, — сказалъ Стронскій.

— Въ такомъ случаѣ я буду продолжать держаться тѣхъ взглядовъ, которые изложилъ передъ вами и, слѣдовательно, эту записку надобно передѣлать.

— Мнѣ это очень трудно сдѣлать, Левъ Александровичъ, — я долженъ буду защищать точку зрѣнія, которую не раздѣляю.

— Вы совершенно правы. Въ такомъ случаѣ позвольте мнѣ поручить это одному изъ чиновниковъ. Я вамъ назову его. Это Вергесовъ… Сколько я успѣлъ замѣтить, его взгляды близко подходятъ къ моимъ.

— Это въ вашей власти, ваше превосходительство, — уже явно обидѣвшись, оффиціальнымъ тономъ сказалъ Стронскій.

Но Левъ Александровичъ не обратилъ вниманія на этотъ тонъ, принялъ его отвѣтъ за согласіе и поручилъ составленіе записки Вергесову.

При другихъ обстоятельствахъ подобная размолвка могла бы пройти незамѣченной. Вице-директоръ не такая уже большая величина, чтобы изъ-за нея дѣлать исторію.

Но Стронскій былъ вооруженъ вліяніемъ. Это былъ одинъ изъ типичныхъ чиновниковъ, проходящихъ свою карьеру какъ бы въ пріятномъ снѣ. Не обладая ни дарованіями, ни умомъ, ни ycepдіемъ, они, даже не предпринимая для этого никакихъ стараній, въ родѣ усиленныхъ хлопотъ и происковъ, сами собой идутъ впередъ, нигдѣ не задерживаясь.

Въ то время, какъ товарищи ихъ, даже съ «именами» и съ протекціей, сидятъ все же годы, за отсутствіемъ подходящихъ вакансій, на скромныхъ мѣстахъ въ качествѣ «причисленныхъ», то-есть ничего не дѣлающихъ, о нихъ кто-то думаетъ и ихъ нѣжно перебрасываютъ съ мѣста на мѣсто, всякій разъ съ выигрышемъ; и смотришь, черезъ какія-нибудь десять лѣтъ онъ уже выдвинулся такъ далеко, что остановить его движеніе уже нѣтъ возможности.

За нимъ прошлое, служба (т.-е. прохожденіе должностей), чины, и даже какія-то заслуги и онъ безъ особенныхъ усилій выползаетъ въ сановники.

У Стронскаго была именно такая фамилія. Свою должность вице-директора онъ выполнялъ лѣниво, сквозь зубы, зная очень хорошо, что посадили его здѣсь не для дѣла, а лишь для права повышенія. Поэтому онъ былъ искренно удивленъ, когда новый директоръ потребовалъ отъ него своевременнаго прихода на службу и дѣйствительной работы. Онъ просто увидѣлъ въ этомъ, что Балтовъ, какъ пріѣхавшій изъ провинціи, человѣкъ не освѣдомленный.

Что же касается послѣдняго конфликта, то въ сущности онъ вовсе не такъ дорожилъ взглядами, которые проводилъ въ своей запискѣ. Это были взгляды предшествовавшаго Льву Александровичу директора. Стронскій ихъ усвоилъ и другихъ взглядовъ у него не было.

Если бы взгляды Льва Александровича первые попали въ его голову, то онъ точно также усвоилъ бы и ихъ. Думать, что Стронскій былъ способенъ имѣть какіе-нибудь кровные взгляды по государственнымъ вопросамъ, дорогіе ему настолько, чтобы онъ хотѣлъ защищать ихъ, значило глубоко заблуждаться.

Но у него была самоувѣренность человѣка, всегда поддерживаемаго сильной протекціей, и потому та властность, какую проявилъ Левъ Александровичъ, вызвала его къ упорству. Къ тому же это могло кой кому показаться красивымъ, такая твердость въ защитѣ своихъ взглядовъ.

Когда же Левъ Александровичъ отнялъ отъ него порученіе и передалъ Вергесову, простому чиновнику, пробивавшему себѣ дорогу своей грудью и лбомъ, то это ужъ было личное оскорбленіе, послѣ котораго онъ могъ только, прійдя въ свой вице-директорскій кабинетъ, швырнуть на столъ портфель и уѣхать изъ департамента.

Ножанскому онъ совершенно не довѣрялъ. Но мало ознакомившись съ дѣлами, онъ хорошо усвоилъ наиболѣе легкую часть службы — правила и обычаи служебныхъ отношеній. И онъ зналъ, что не имѣлъ права миновать Ѳедора Власьевича, какъ главу вѣдомства, въ которомъ онъ состоялъ.

И онъ поѣхалъ прямо въ министерство и настойчиво просилъ принять его.

Появленіе вице-директора въ служебные часы могло имѣть двоякое значеніе: или по службѣ, или по поводу какого-нибудь конфликта. Почему то Ножанскому пришло въ голову именно второе, и его внутреннее чутье уже подготовило его къ пріему Стровскаго.

И Стронскій, съ видомъ оскорбленнаго человѣка, изложилъ свое столкновеніе съ директоромъ и заявилъ, что при такихъ условіяхъ онъ не можетъ продолжать службу съ Балтовымъ.

Ножанскій, который давно уже научился бюрократической дипломатіи, внимательно выслушалъ его и въ высшей степени доброжелательнымъ тономъ, который какъ бы доказывалъ, что онъ на его сторонѣ, сказалъ:

— Видите-ли, Иванъ Александровичъ, оффиціально я могъ бы вамъ сказать только одно: подайте докладную записку установленнымъ порядкомъ, то есть черезъ ваше непосредственное начальство. Но, зная васъ и дорожа вашимъ присутствіемъ въ министерствѣ, я попросилъ бы васъ не торопиться… Позвольте мнѣ заняться этимъ инцидентомъ. Я надѣюсь, что мнѣ удастся его уладить къ обоюдному благополучію, а потому вотъ мой совѣтъ и просьба: подайте рапортъ о болѣзни, а тамъ увидимъ…

Стронскій не могъ отвергнуть услуги такого лица и согласился. Онъ подалъ директору рапортъ о болѣзни и на службу пересталъ ѣздить.

И вотъ Ножанскій занялся «улаживаніемъ инцидента». Въ тотъ же день онъ поѣхалъ въ гостинницу и навѣстилъ Льва Александровича.

Дѣло было часовъ въ восемь вечера. Левъ Александровичъ только что пообѣдалъ внизу и пришелъ къ себѣ въ номеръ. Онъ былъ порядочно таки удивленъ этимъ посѣщеніемъ.

40